Мемориальный памятник морякам 62-й стрелковой бригады, погибшим в боях с немецко-фашистскими захватчиками, построенный в 1989 году недалеко от станицы Архонской начинает разрушаться, да и увидеть его после строительства новой дороги уже сложно, подъезда к нему не стало. События тех лет подробно описаны в книге “Последний привал в Берлине” И.П.Рослый.
Северной группе войск предстояло оборонять фронт протяженностью почти 420 километров. В ее состав были переданы 44-я и 9-я армии, 11-й гвардейский стрелковый корпус, а немного спустя и 37-я армия.
11-й гвардейский стрелковый корпус начал формироваться в первых числах августа в районе Орджоникидзе. В его состав вошли 8-я, 9-я и 10-я гвардейские стрелковые бригады, укомплектованные личным составом воздушно-десантных частей; парашютисты-десантники стали теперь пехотинцами.
Несколько позже в состав корпуса были включены 62-я морская стрелковая бригада, 98-й гвардейский артиллерийский полк, 47-й истребительно-противотанковый дивизион, 52-й и 513-й минометные дивизионы, 54-й пулеметный батальон и части обслуживания
Обстоятельства не позволили спокойно закончить формирование корпуса. Уже 8 августа ему было приказано занять оборону по южному берегу Терека в районе Моздока.
11-й гвардейский стрелковый корпус занимал оборону в центре боевых порядков 9-й армии по южному берегу Терека на участке от Бено-Юрт (ныне Гвардейск) до Сухотской. Соседом справа была 389-я, слева — 151-я стрелковые дивизии. В первом эшелоне корпуса оборонялись 10-я, 8-я и 9-я гвардейские стрелковые бригады, а во втором эшелоне на рубеже Чумпалово — Красная Горка — Чеченская Балка (ныне Предгорное) — 62-я морская стрелковая бригада.
Гитлеровцы, стянув основные силы в район Моздока, которым они на днях овладели, по логике вещей должны были в дальнейшем наступать на станицу Вознесенскую, чтобы захватить здесь перевал через Терский хребет. Этот перевал открывал путь в широкую Алхан-Чуртскую долину, то есть к Грозному, Махачкале и Баку. Враг мог атаковать одновременно примерно 100 танками и обеспечить им мощную поддержку с воздуха. А что мог противопоставить этому наш 11-й гвардейский стрелковый корпус? Один батальон с несколькими сорокапятками растянулся по фронту на семь километров. Главным врагом по-прежнему оставались авиация и танки противника. Для борьбы с авиацией основной упор делался на маскировку и глубокие окопы. На нашем фронте уже имелся и опыт использования некоторых видов стрелкового оружия для стрельбы по воздушным целям. С помощью треног и других простейших устройств пускались в ход ручные пулеметы и даже противотанковые ружья.Нехватку противотанковой артиллерии предлагалось восполнять огнем ПТР, широким использованием противотанковых гранат и бутылок КС, для чего в каждом взводе надо было иметь одну-две группы истребителей танков.
В район боевых действий командующий армией присылал все новые стрелковые, танковые и артиллерийские части. Сегодня, например, 11-й гвардейский был усилен еще одним — 258-м танковым батальоном и 98-м истребительно-противотанковым артиллерийским полком.
Большие надежды возлагали мы на 62-ю морскую стрелковую бригаду, которой командовал полковник Серафим Павлович Кудинов. Бригада была укомплектована военными моряками, снятыми с боевых кораблей, и переброшена к нам из-под Старой Руссы, где уже успела получить серьезную боевую закалку. А о том, как дерутся военные моряки, хорошо знали все: о их мужестве и бесстрашии ходили легенды.
Теперь морская бригада, составляя второй эшелон нашего корпуса, занимала важнейший участок обороны в районе селений Красная Горка и Чеченская Балка. Ее оборонительные позиции были усилены 47-м отдельным истребительно-противотанковым дивизионом и 249-м отдельным танковым батальоном. Моряков поддерживали также 98-й и 68-й гвардейские артиллерийские полки.
8-я и 9-я стрелковые бригады занимали отсечные позиции, препятствуя противнику расширять плацдарм. И только 10-я гвардейская стрелковая бригада, которой командовал полковник Сергей Михайлович Бушев, по-прежнему оборонялась на южном берегу Терека. Генерал Коротеев приехал с почти готовым планом операции. Идея заключалась в следующем: 11-й гвардейский стрелковый корпус наносит удар во фланг противнику с востока, а с запада то же самое делает специально создаваемая мотомехгруппа в составе танковой бригады, отдельного танкового батальона и истребительно-противотанкового артиллерийского полка. Оба удара должны сомкнуться в Предмостном. Цель операции — отрезать фашистов от переправ, а затем уничтожить их. Определяются задачи всех остальных соединений. Наступать будет и 62-я отдельная морская стрелковая бригада со всеми приданными и поддерживающими средствами, та самая бригада, которая стоит сейчас на пути врага и запирает выход на горный перевал. Начальник разведки корпуса майор Котляревский кратко доложил разведданные, которые неоспоримо подтверждали, что под прикрытием 370-й и 111-й пехотных дивизий 3-я танковая дивизия немцев сосредоточилась на плацдарме и изготовилась для удара по 62-й морской бригаде, а 13-я танковая дивизия врага, хотя и находится на северном берегу Терека, тоже готова развить успех своих соседей. В результате ночной перегруппировки в полосе обороны 62-й морской бригады было сосредоточено около 120 орудий, что позволило иметь 13–14 орудий на один километр фронта. Визит к артиллеристам начали с 68-го тяжелого артиллерийского полка. Побывав на нескольких наблюдательных пунктах, мы убедились, что к наступательным действиям полк готов: задачи усвоены правильно, управление огнем организовано хорошо, боеприпасы подвезены. Потом отправились на огневые позиции 47-го истребительно-противотанкового дивизиона, которым командовал капитан Михаил Петрович Волчанский. Этот дивизион, вооруженный сорокапятимиллиметровыми орудиями, уже дрался с вражескими танками под Моздоком и проявил себя с лучшей стороны, подбив шесть боевых машин. Однако и дивизион потерял два орудия: теперь их осталось 10. Убедившись в том, что 47 иптд к бою готов, мы отправились в район Красной Горки, на позиции артиллерийского дивизиона 62-й бригады. Опередив нас на полчаса, противник рано утром 6 сентября перешел в наступление. Первая атака (а может быть, разведка боем) была отбита сравнительно легко. Подготовка второй атаки началась в 11.30. Боевые порядки моряков подверглись сильному артиллерийскому обстрелу и ударам с воздуха. Потом на них ринулась 3-я танковая дивизия, имея в первом эшелоне около 100 танков. В документах морской бригады, хранящихся в архиве, записано:
«Жестокий бой бригада выдержала 6 сентября. Противник сосредоточил 95 тяжелых и средних танков, которым удалось прорваться через передний край. Однако наша пехота осталась на месте и своим огнем сумела отсечь пехоту противника от собственных танков. В это время наша артиллерия, бронебойщики и автоматчики бутылками с горючей жидкостью уничтожали прорвавшиеся танки» Но вот открыла огонь одна батарея, ее поддержала другая, через минуту — третья. Постепенно, по мере продвижения танков, в бой вступила вся артиллерия, стоявшая на позициях в районе обороны бригады Кудинова. Бой ста танков с таким же количеством орудий продолжался более двух часов и, как мне казалось, проходил с переменным успехом. Наша артиллерия уже понесла значительный урон. Но на поле боя застыло много подбитых, взорвавшихся и сгоревших танков. И все-таки враг продолжал атаковать, маневрируя в складках местности, изменяя направление своих ударов. Одной группе такой маневр удался. Восемь фашистских машин обошли Красную Горку, вырвались на дорогу и устремились к перевалу.
Не дойдя до перевала, один за другим загорелись четыре танка, остальные отпрянули назад. Кто же преградил им путь? Вечером я узнал имена героев и подробности совершенного ими подвига. Это были моряки-автоматчики: Михаил Иванович Адамов, Сергей Васильевич Колотушкин, Михаил Степанович Быков, Александр Григорьевич Жилкин, Выборов, Соловьев, Жаркелов, Кривонин, Верисов и их командир сержант Беберта Дзарасов. По приказу командира роты капитана Чистякова они бросились наперерез фашистским танкам и притаились в придорожном кустарнике, а когда стальные махины поравнялись с ними, забросали их бутылками с горючей жидкостью.
Командующий 9-й армией генерал Коротеев, который непрерывно следил за ходом боя, связавшись с генералом Масленниковым, прислал большую группу самолетов Ил-2, которые обрушили штурмовой удар по танкам врага.
И, наконец, в моем резерве имелся один залп 50-го полка гвардейских минометов. Я принял решение использовать этот залп сразу после налета авиации. Полк немедленно выехал на перевал Терского хребта, и прославленные «катюши» ударили по фашистам. Огромное количество разрывов вспыхнуло в местах наибольшего сосредоточения противника.
Политрук пулеметной роты Иван Андреевич Летемин во время атаки гитлеровцев находился в 1-м взводе, воодушевляя и подбадривая людей. Когда был ранен наводчик пулемета, политрук заменил его. За пулеметом, поливая фашистов свинцовым дождем, он и погиб…
В той же пулеметной роте старшина 1-й статьи Готовкин уничтожил 10 фашистов и сжег один танк…
Огромное мужество проявили артиллеристы. Особенно тяжело пришлось артиллерийскому дивизиону бригады, который в районе Красной Горки седлал дорогу, ведущую к перевалу, и 98-му гвардейскому артиллерийскому полку, занимавшему позиции в районе Чеченской Балки. Отходя на Моздок, противник имел еще около пятидесяти танков,
Прикрыв свой левый фланг в районе Предмостного и Бековичей, противник с утра 11 сентября двинулся в наступление из района Кизляра в направлении Малгобека Западного. В результате трехдневных боев немцам удалось прорваться в Алхан-Чуртскую долину и овладеть Нижним и Верхним Курпами.
Особенно длительные и ожесточенные бои разгорелись в районе Малгобека Восточного, откуда немецко-фашистские захватчики намеревались развить наступление вдоль Алхан-Чуртской долины на восток. Но к нам подошли резервы, и наступление противника было остановлено. Большую роль сыграли появившиеся к этому времени на нашем фронте истребительно-противотанковые артиллерийские полки. Вовсю поработали и летчики 4-й воздушной армии. Только за один день 13 сентября они совершили 430 боевых вылетов. Действуя на высоте 100–150 метров, наши Ил-2 расстреливали живую силу неприятеля, поджигали его танки.
Противник снова изменил направление главного удара. Подтянув свежие силы, немцы стали наступать вдоль восточного берега Терека на крупное северо-осетинское селение Эльхотово. Их явно привлекали Эльхотовские ворота, через которые они рассчитывали прорваться к Орджоникидзе и с ходу овладеть им. Враг отлично понимал, что с захватом этого города он приобретет ключ, который откроет широкие возможности для развития наступления на Грозный, Махачкалу и Баку, а кроме того, по Военно-Грузинской дороге через Крестовый перевал — на Тбилиси. 25 сентября противник овладел селением Эльхотово, а 27-го атаковал Эльхотовские ворота. На штурм Эльхотовских ворот были брошены 13-я танковая дивизия генерала Герра и 370-я пехотная дивизия генерала Клеппа. Произошел ожесточенный и кровопролитный бой. Немецкие пикирующие бомбардировщики закрутили карусель над нашей обороной и беспрерывно бомбили ее. От пыли, пороховых газов и чада трудно было дышать. Генералы Герр и Клепп семь раз бросали свои полки в атаки и каждый раз безрезультатно. Как потом рассказывали пленные из 13-й танковой дивизии, генерал Герр был взбешен. За всю войну его дивизия редко встречала такое сопротивление. А тут еще дернуло его недавно зло подтрунить над командиром 3-й танковой дивизии генералом Брайтом, когда тот 6 сентября в бою под Вознесенской потерял половину своих танков и откатился к Моздоку. Генерал сам сел в танк и повел батальон в атаку. Приступ тщеславия кончился тем, что раненого Герра увезли с поля боя, а во главе дивизии поставили полковника Кюна… Десять суток продолжались тяжелые и кровопролитные бои у Эльхотовских ворот. Наши части стояли насмерть и врага не пропустили. Особенно отличились 80-я морская стрелковая бригада, непосредственно защищавшая Эльхотовские ворота, 10-я гвардейская и 57-я стрелковые бригады, 98-й гвардейский артиллерийский полк, 68-й и 69-й гвардейские тяжелые артиллерийские полки. Поредел 11-й гвардейский. Кроме корпусных частей в его составе остались 62-я отдельная морская стрелковая бригада, понесшая большие потери под Вознесенской, да 10-я гвардейская стрелковая бригада, уже почти полмесяца не выходившая из тяжелых боев в районе Эльхотово. Зато в состав корпуса вливалась вновь созданная 34-я отдельная стрелковая бригада.
Потерпев поражение под Вознесенской и не добившись успеха в районе Эльхотово, гитлеровцы будут стремиться нанести удар на Орджоникидзе в единственно возможном направлении — через район Нальчика. Именно этот район обороняла 37-я армия. А поскольку в 37-й армии дела, по словам Масленникова, идут из рук вон плохо, Нальчик либо сдан, либо к этому идет дело.
Представитель штаба Северной группы прибыл с боевым распоряжением, когда стало светать. Корпусу предписывалось 27 октября, совершить шестидесятикилометровый марш и к утру следующего дня занять оборону на рубеже Тулатово — Архонская — Фиагдон — Дзуарикау, иначе говоря, на ближних подступах к городу Орджоникидзе. Быстро разработанный приказ по корпусу предусматривал, что 62-я отдельная морская стрелковая бригада с 1-м и 3-м дивизионами 98-го гвардейского артполка и 73-м отдельным истребительным противотанковым дивизионом, совершив марш из района Средние Ачалуки через Беслан, занимает оборону на участке Тулатово — Архонская, а 34-я отдельная стрелковая бригада со 2-м дивизионом 98-го гвардейского артполка, пройдя через Чермен, Орджоникидзе, Гизель, оседлает рубеж Фиагдон — Дзуарикау. 52-й отдельный минометный дивизион должен был обеспечить прочность обороны на участке севернее Фиагдона в стыке 62-й и 34-й бригад. Резерв корпуса в составе 47-го отдельного истребительного противотанкового дивизиона, 6-го отдельного минометного батальона и 54-го пулеметного батальона должен был занять позиции в районе селения Нижняя Саниба; штаб корпуса с 54-й отдельной зенитно-артиллерийской батареей передислоцировался в селение Гизель, которое находилось примерно в десяти километрах западнее Орджоникидзе.
Рубеж обороны корпуса на всем протяжении проходил по правому берегу неглубокой, легко проходимой вброд горной речушки Фиагдон, которая не могла служить преградой ни для немецкой пехоты, ни тем более для танков. Местное население приложило немало труда, чтобы создать на этом участке необходимые оборонительные сооружения. Женщины, старики, подростки кайлили каменистый грунт, возили землю, местами укрепляли стены траншей плетнями из лозняка. Благодаря самоотверженному труду тысяч людей на рубеже обороны были отрыты три линия траншей полного профиля, а на наиболее танкоопасном участке между Фиагдоном и Дзуарикау выкопан противотанковый ров.
Выйдя из Архонской, я стал осматривать оборонительный рубеж, который с ходу занимали части корпуса. Почва, еще влажная от недавних дождей, пружинила под ногами, но в траншеях уже подсохло. Крутые срезы стен, хорошо укатанный бруствер — все говорило о том, что строители трудились на совесть. После небольших доделок траншеи были, вполне пригодны для ведения боя.
На северной околице Фиагдона меня встретили полковник Ворожищев и командир 1-го стрелкового батальона капитан Николай Николаевич Радаев; густые заросли кукурузы закрывают обзор. — Да, по таким джунглям к траншеям можно запросто подобраться, — согласился я. — Распорядитесь немедленно укатывать поле катками.
На южной окраине Фиагдона капитан Радаев «передал нас» командиру 3-го батальона старшему лейтенанту Андрею Федоровичу Чугунову, который занимался теми же делами, что и Радаев. Перед фронтом этого батальона река имела высокий и крутой берег. Пройти танкам здесь не так-то просто, и комбат был уверен, что позиции его батальона неуязвимы.
После того как противник был основательно измотан в боях под Моздоком, Малгобеком и Эльхотово, наше командование решило, что пора и нам перейти к активным действиям. Наступление было своевременным и потому, что силы наши возросли. В группу войск прибыло девять артиллерийских полков, новые минометные части. Кроме того, в ее составе теперь было десять истребительно-противотанковых артиллерийских полков, пять танковых бригад, восемь отдельных танковых батальонов, шесть бронепоездов, четыре полка гвардейских минометов. Значительно усилилась и работавшая в пользу группы войск 4-я воздушная армия. В общем, для нанесения хорошего удара по врагу сил в Северной группе войск было достаточно, хотя по танкам и авиации перевес все еще имел противник. Удар по врагу был нам очень нужен. Потерпев поражения в последних боях, гитлеровцы, правда, перестали трубить на весь мир, что Красная Армия разбита и что они беспрепятственно продвигаются по Северному Кавказу.
Потерпев неудачу в районе Моздока и Эльхотово, противник решил попытать счастья на другом направлении. Для этого он избрал район Нальчика. Сосредоточив здесь 13-ю и 23-ю танковые дивизии, 2-ю горнострелковую дивизию румын, полк «Бранденбург» и много других частей, враг нанес удар по 37-й армии. Слабые силы этой армии, занимавшие оборону на фронте 120 километров без танков и без резервов, не смогли устоять перед напором крупных танковых масс и стали отходить к северным отрогам Главного Кавказского хребта. Из района Нальчика фашисты двинули свои танковые колонны на восток, в общем направлении на Орджоникидзе. Они намеревались с ходу овладеть городом и обеспечить себе широкие возможности для дальнейшего наступления. Что касается дальнейших планов гитлеровского командования, то они сводились к тому, чтобы ударом на север, вдоль дороги Ачалуки — Вознесенская, выйти на тылы 9-й армии и, разделавшись с ней, наступать вдоль реки Сунжи на Грозный, Махачкалу и далее на Баку. Часть своих сил немцы думали направить через Крестовый перевал на Тбилиси. Как выяснилось потом, для этой цели предназначалась и 2-я горнострелковая дивизия румын.
Таким образом, в конце октября между Нальчиком и Орджоникидзе создалась весьма сложная и напряженная обстановка. Гитлеровцы рвались к столице Северной Осетии, и их нужно было немедленно остановить. Но какими силами остановить две танковые дивизии, которые двигались по широким просторам Северной Осетии при мощной поддержке своего 4-го воздушного флота? Не хотелось, очень не хотелось нашему командованию брать для этой цели силы из ударной группировки. Ведь если удастся остановить противника где-то на полпути к Орджоникидзе, тогда откроется возможность нанести удар ему во фланг и уничтожить его главные силы. Именно для этого требовалось сохранить ударную группировку. Между тем обстановка накалялась с каждым часом и требовала принятия срочных мер. Навстречу танковым колоннам фашистов был выдвинут 10-й стрелковый корпус с задачей: занять оборону по реке Урух и остановить противника. То, что произошло дальше, напоминало встречный бой, в котором преимущество, из-за выигрыша во времени и значительного превосходства в силах, оказалось на стороне неприятеля. Он стал обходить части генерала Ловягина и вынудил их к отходу.
Думается, командующий Северной группой войск учитывал и такой вариант развития событий. Иначе он не поднял бы по тревоге утром 27 октября 11-й гвардейский стрелковый корпус и не вывел его на внешний обвод Орджоникидзевского оборонительного района. А ведь этот корпус, будучи в резерве командующего Северной группой войск, предназначался для активных наступательных действий в составе 9-й армии.
Нелегко было генералу Масленникову разрушать им же самим созданную ударную группировку, но обстоятельства вынуждали к этому. В последующем многое из того, что предназначалось для удара по фашистам в районе Моздока, было переброшено к Орджоникидзе.
Весь день 31 октября части нашего корпуса совершенствовали оборонительный рубеж, приводили себя в полную боевую готовность. Противника можно было ожидать с часу на час.
В бригаде Ворожищева командный состав занял свои места на наблюдательных пунктах, орудийные и пулеметные расчеты изготовились к бою. Морские пехотинцы собирались достойно встретить врага. К вечеру через расположение бригады прошли последние подразделения, прикрывавшие отход частей 10-го стрелкового корпуса.Группа, посланная в Хаталдон, обнаружила, что вечером 31 октября в это селение вступил отряд гитлеровцев, состоявший из нескольких десятков мотоциклистов и не менее тридцати танков. По-видимому, это была разведка и авангард 13-й танковой дивизии. Под покровом ночи разведчики возвратились в расположение бригады.
По-иному выполнила задание разведгруппа, направленная в населенный пункт Рассвет. Здесь действовали курсанты Воронцов, Самонов, Сыч, Похваленко, Паршин, Данильянц, Мамаев, Ильин из батальона автоматчиков под командованием младшего лейтенанта Целикова.
Укрывшись на чердаках и в подвалах домов, разведчики вели непрерывное наблюдение. В поселке Рассвет фашисты сконцентрировали около двадцати танков и значительное количество мотопехоты.
Позднее осеннее утро 1 ноября застало меня на корпусном НП. Старательно оборудованный на вершине высоты 722,7, он находился в одном километре южнее Гизели. К северо-западу простиралась огромная равнина, в центре которой стояла станица Архонская.
С запада на восток, пересекая эту равнину, тянулись две широкие дороги: одна выходила из Ардона, пересекала станицу Архонскую и пропадала на западной окраине Орджоникидзе. Другая дорога, такая же ровная и широкая, начиналась в Алагире и, прижимаясь к северным отрогам Главного Кавказского хребта, проходила через Гизель и на западной окраине Орджоникидзе сливалась с первой. Таким образом обе дороги вели к столице Северной Осетии. Стоявшие в моем окопе Базилевский, Глонти и Лившиц вели неторопливый разговор, пытаясь определить, по какой дороге пойдет противник.
— Напрасно мы трудимся, — послышался вдруг спокойный голос Базилевского. — Взгляните, какая равнина перед нами, хоть шары катай.
Архонская равнина действительно создавала очень благоприятные условия для широкого маневра: не получится на одном направлении, наступай на другом.
Где-то около полудня послышались звуки редкой артиллерийской стрельбы. Они доносились с той стороны, где стояла 34-я бригада. Пока подполковник Глонти связывался с начальником штаба бригады подполковником Караваном, стрельба прекратилась. Оказывается, противник проводил разведку. Около десятка танков, пройдя кустарником, который рос по западному берегу реки Фиагдон, подошли к переднему краю 2-го батальона и попытались атаковать его. Но, увидев перед собой противотанковый ров, немецкие танкисты остановились. Наши петеэровцы не упустили удобного случая и подбили одну машину. Остальные быстро отошли. И хотя на душе у бойцов полегчало, они понимали: это всего-навсего разведка.
После обеда на западе послышался гул самолетов. Под прикрытием истребителей приближалось несколько групп [137] вражеских бомбардировщиков. 40 или 50 «юнкерсов» сбросили свой груз именно на противотанковый ров. Столько же самолетов набросились на боевые порядки 2-го батальона 34-й бригады. Враг и тут оказался верен своей излюбленной тактике: авиация начинает, танки заканчивают. Бомбардировщики сровняли с землей противотанковый ров, нарушили нашу огневую систему и расчистили путь танкам.
Большая группа танков ворвалась на наш передний край и овладела высотой 608,2. Здесь кипел жаркий бой. От огня наших сорокапяток и противотанковых ружей, от ударов умело брошенных бутылок КС гитлеровцы потеряли 6 машин, но остальные продолжали двигаться на восток, пока не напоролись на огонь бригадного артиллерийского дивизиона, стоявшего несколько сзади. Танки остановились. На фронте 62-й морской бригады противник также атаковал наши позиции, но без участия авиации и танков. Как и предполагалось, утром 2 ноября гитлеровцы бросили в бой все, что могли. После того как основательно поработали их авиация и артиллерия, в атаку на позиции бригады Ворожищева ринулось более 100 танков. Но герои по-прежнему стояли непоколебимо. Если вражеские танки и проламывали кое-где оборону, как это случилось на участке батальона старшего лейтенанта Сатаева, то шли по телам убитых, а живые оставались на своих местах, угрожая прорвавшимся гитлеровцам с флангов, отсекая их пехоту.
Перед 34-й бригадой, принявшей на себя главный удар, стояла особенно ответственная, я бы сказал, вдвойне ответственная задача: во-первых, не пускать врага на Орджоникидзе, а во-вторых, наглухо закрыть Суарское ущелье, через которое немцы могли не только прорваться к городу с другого направления, но и выйти к Военно-Грузинской дороге, по которой шло снабжение наших войск.
Танки противника после жестокого боя преодолели сопротивление 34-й стрелковой бригады. Овладев Нижней Санибой, они стали подходить к Гизели. Здесь, на западной окраине большого и богатого осетинского селения, в 15.00 произошел бой, в котором с небывалой силой проявились стойкость и мужество наших людей . Как только через горную речку Гизельдон стали переправляться фашистские танки, огонь по ним открыла находившаяся в резерве и прикрывавшая штаб корпуса 54-я отдельная зенитная артиллерийская батарея. От ее первого удара запылали две боевые машины, вырвавшиеся вперед. Потом были подбиты еще две. Противник остановился. Через 40 минут на батарею навалились 10 немецких самолетов. Но зенитчики тут же перенесли огонь по воздушным целям. Не успели скрыться самолеты, как на смельчаков снова ринулись танки…
Силы были явно не равны: уж очень много войск бросил враг на штурм Орджоникидзе. Со своего наблюдательного пункта я отлично видел узкую полосу местности на всем протяжении от Дзуарикау до Гизели, буквально забитую боевой техникой врага — танками, бронетранспортерами, орудиями, разными машинами. После взятия Гизели немецкие танки к вечеру оказались у западной окраины города Орджоникидзе.
* * *
Непосредственную оборону города Орджоникидзе и Военно-Грузинской дороги осуществляли дивизия НКВД и ряд других частей и соединений, в том числе пограничники.
Начальником Орджоникидзевского особого оборонительного района был назначен командир дивизии НКВД генерал-майор В. И. Киселев.
К началу ноября части дивизии при активной помощи саперных формирований и местного населения закончили строительство оборонительных сооружений по Орджоникидзевскому обводу и Военно-Грузинской дороге. Укреплению [139] этого района, игравшему роль своеобразных ворот в Закавказье, придавалось особое значение. Оборона состояла из системы опорных пунктов и узлов сопротивления, насыщенных артиллерийскими и пулеметными дотами и дзотами, соединенными между собой ходами сообщения. Опорные пункты и узлы сопротивления были приспособлены для круговой обороны, создана широкая сеть противотанковых укреплений, подходы к городу заминированы. На участке от Орджоникидзе до Крестового перевала созданы батальонные узлы сопротивления. Прочные огневые точки иногда сооружались прямо в скалах. Особенно сильно были укреплены гора Лысая и Дарьяльское ущелье. В тот день, когда он неторопливо и откровенно разговаривал со мной, дивизия НКВД успела занять подготовленные позиции по окраинам города, а сейчас, два дня спустя, там уже вовсю разгорался бой. Личный состав дивизии сражался геройски. Враг рассчитывал с ходу ворваться в город, но набил себе кровавых шишек и остановился.
Свой наблюдательный пункт я покинул лишь тогда, когда вражеские танки овладели Гизелыо, а на высоту 722,7, где мы находились, стали карабкаться немецкие автоматчики. Небольшая колонна штабных машин уже не смогла выйти на основную дорогу Гизель — Орджоникидзе, так как она была занята противником. К счастью, мы нашли другую дорогу, которая начиналась у подножия нашей высоты и, прижимаясь к отрогам Лысой горы, тоже выводила нас к намеченной цели. Немного не доехав до города, мы повернули на северо-запад и вскоре прибыли в Архонскую.
Часа через два связь с частями была восстановлена. Заслушав доклады командиров частей и вернувшихся с места боев работников штаба, я довольно полно уяснил себе обстановку, которая сложилась на участке корпуса.
Собрав в кулак 13-ю и 23-ю танковые дивизии, 2-ю горнострелковую дивизию румын, полк «Бранденбург» и многие другие части, противник «прорубил окно» в нашей обороне между Фиагдоном и Дзуарикау, продвинулся на 18 километров и к вечеру 2 ноября подошел к западной окраине Орджоникидзе, где был остановлен частями дивизии НКВД. Ширина прорыва на всем его протяжении от Дзуарикау до Орджоникидзе равнялась всего лишь четырем километрам, поэтому его форма, начерченная на моей рабочей карте, напоминала аппендицит, или длинный мешок, до отказа забитый войсками.
Проводя такую глубокую операцию, немцы рассчитывали на панику среди частей 9-й армии, которую они намеревались окружить и уничтожить. А чтобы не выталкивать наши войска из этого района, гитлеровцы очертя голову ломились вперед, не заботясь о расширении прорыва в сторону флангов. Главный удар ста танков, поддержанных таким же количеством самолетов, пришелся по центру обороны 34-й стрелковой бригады. В результате 2-й стрелковый батальон, которым командовал старший лейтенант Сатаев, понес очень большие потери. Сильно пострадали и примыкавшие к нему 3-й и 4-й батальоны. Боевые порядки бригады, точно огромным ножом, были разрезаны пополам.
Но паники не возникло. Все, кто уцелел, продолжали сражаться, развернув свои фланги в сторону вклинившегося противника. На помощь бригаде спешили другие части, которые стали занимать оборону на растянувшихся открытых флангах неприятеля.
В селении Майрамадаг образовалась группа Ворожищева, в которую вошли: батальон автоматчиков, остатки 2-го и 4-го батальонов, несколько минометов и около десяти сохранившихся орудий 337-го истребительно-противотанкового дивизиона и артиллерийского дивизиона бригады. Заняв оборону по северной окраине Майрамадага, группа Ворожищева выполняла сейчас чрезвычайно важную задачу — прикрывала вход в Суарское ущелье. [141]
Восточнее, запирая вход в Кабанское ущелье и далее по Лысой горе, оборонялась 276-я стрелковая дивизия.
Город Орджоникидзе, напомню еще раз, защищала дивизия НКВД. В Ногир, расположенный северо-западнее города, прибывали части 10-го гвардейского стрелкового корпуса.
Северное направление было прикрыто значительно слабее. Здесь, вдоль левого фланга вражеского вклинения, южнее Архонской стояли на огневых позициях 98-й гвардейский артполк и находившиеся в моем резерве 6-й гвардейский минометный батальон, 47-й отдельный истребительно-противотанковый дивизион и 54-й пулеметный батальон, которые еще в полдень отразили атаку большой группы немецкой пехоты и танков, пытавшихся овладеть Архонской.
Я обратил внимание на то, что дорога из Гизели в Архонскую не была прикрыта и противник мог в любую минуту нагрянуть к нам. Но знал я и другое: гитлеровцы не любят воевать ночью. К тому же их внимание приковано к Орджоникидзе. Сосредоточившись в Гизели, они, вероятно, готовятся к решающему удару по городу, в связи с чем другие задачи отодвинули на задний план. И все-таки с перекрытием дороги медлить было нельзя.
— Кроме артиллерии надо взять у 62-й бригады ее резервный стрелковый батальон, который стоит рядом, на западной окраине Архонской, — дополнил Лившица начальник штаба корпуса подполковник Глонти. Территория, занятая противником и закрашенная синим карандашом, напоминала по форме мешок. Это опять привлекло мое внимание, и я, взяв циркуль, [142] стал «шагать» по периметру мешка. Получилось 40 километров. Следовательно, подумал я, противник, сосредоточив главные силы в районе Гизели для удара по Орджоникидзе, не может достаточно надежно прикрыть свои растянувшиеся фланги. Они наверняка слабы. Значит, их можно прорвать. О выводах, сделанных мною после оценки обстановки, решил доложить командующему 9-й армией. Направляя к нему майора Минаева, я наказал ему просить генерала Коротеева как можно быстрее усилить корпус двумя-тремя противотанковыми полками, чтобы закрыть немцам путь из Гизели на север. А кроме того, выделить корпусу силы для нанесения рассекающего удара по врагу из Архонской на Майрамадаг.
О группе Ворожищева — бесстрашных защитниках Суарского ущелья — можно написать целую книгу. Будучи отрезанной от корпуса, не имея с ним связи, она, как и накануне, продолжала выполнять одну из центральных, ключевых задач всей операции. Несколько дней подряд здесь не утихали жестокие бои. В Суарское ущелье пытались прорваться 2-я горнострелковая дивизия румын, немецкий полк «Бранденбург». Они шли не одни. Их поддерживали артиллерия, авиация, около 60 танков. Но все вражеские атаки разбивались о беззаветную храбрость моряков батальона автоматчиков, которым командовал старший лейтенант Леонид [143] Березов, о стойкость артиллеристов, возглавляемых капитанами Престинским, Костюком и старшим лейтенантом Мармышевсним.
В ночь на 3 ноября в группу Ворожищева влились остатки батальона Сатаева, а также пять пулеметных расчетов во главе с лейтенантом Карибским. Они пробились к своим через вражеское кольцо, пробились с тех самых позиций, на которых вчера приняли главный удар фашистских танков. Прибывшие снова вливались в боевой строй, занимали отведенные им участки обороны Своеобразная обстановка, сложившаяся перед 11-м гвардейским стрелковым корпусом, и наши предложения, сделанные через генерала Дашевского и майора Минаева, привлекли к себе внимание руководства: вечером 3 ноября к нам в Архонскую прибыл командующий группой войск. — Обстановку на вашем участке знаю, — сказал Масленников, как только вошел. — Лучше, товарищ Рослый, расскажите о вашем замысле. Я доложил свои соображения о нанесении флангового удара по врагу из Архонской на Майрамадаг. И закончил:
— Если усилите корпус артиллерией и танками, можно рассчитывать на успех…
Масленников подумал и сказал:
— Ну, что ж, товарищ Рослый, ваше предложение заманчиво. Сейчас в Ногир выдвигается 10-й гвардейский стрелковый корпус, к вам на усиление идут пять истребительно-противотанковых артиллерийских полков. Будем считать, что машина закрутилась.
На следующий день корпус посетил командующий Закавказским фронтом генерал армии Иван Владимирович Тюленев.
Внимательно выслушав меня, Тюленев резюмировал: — Противник забрался в ловушку, которую вы хотите захлопнуть. Это разумно. А подкрепление мы дадим. — Потом сделал паузу и спросил: — Вы не боитесь, что немцы ударят из Гизели на север, займут Архонскую и начнут гулять по тылам 9-й армии?
— Нет, товарищ командующий, теперь это исключено, — уверенно ответил я. — Генерал Масленников прислал корпусу пять иптапов, которыми я довольно надежно закрываю это направление.
Иван Владимирович был в хорошем настроении и попросил чая…
Утром 5 ноября корпус получил боевой приказ командующего 9-й армией. Этот документ и лег в основу плана Гизельской операции.
Итак, руководство Гизельской операцией было возложено на командующего 9-й армией генерала Коротеева, а главной ударной силой в ней являлись 10-й и 11-й гвардейские стрелковые корпуса, 2-я, 52-я, 63-я и 5-я гвардейская танковые бригады, артиллерия 9-й и авиация 4-й воздушной армий. По поводу первого дня этой операции в книге Маршала Советского Союза А. А. Гречко «Битва за Кавказ» сказано: «В полдень 10-й гвардейский корпус силами 4-й гвардейской стрелковой бригады с 52-й и 2-й танковыми бригадами нанес удар на Гизель, но был контратакован танками противника и вынужден был отойти на исходный рубеж. И все же благодаря успешному продвижению 11-го гвардейского стрелкового корпуса противник оказался почти полностью окруженным».
Войска нашего корпуса начали наступление в 9 часов 30 минут 6 ноября. 57-я стрелковая бригада с 5-й гвардейской танковой бригадой наступали в направлении Дзуарикау. Поначалу обе бригады успешно продвигались вперед. Однако подошедшая с запада большая группа танков противника остановила их на полпути к цели, и все наши старания возобновить продвижение этих бригад не увенчались успехом. Населенным пунктом Дзуарикау они не овладели и задачу не выполнили. Но зато они прикрыли от удара с запада своих соседей — 10-ю гвардейскую стрелковую и 63-ю танковую бригады, обеспечив им свободу действий в восточном направлении.
Наступление 10-й гвардейской стрелковой бригады развивалось успешно. Ее части, поддержанные 63-й танковой бригадой, 98-м гвардейским артиллерийским полком, 52-м минометным дивизионом и 68-м гвардейским тяжелым артиллерийским полком, нанесли стремительный удар в направлении высоты 370,3, разметали пытавшихся оказать сопротивление гитлеровцев и вышли к селению Майрамадаг, где соединились с группой полковника Ворожищева. Короткий кинжальный удар бригады полковника Бушева достиг цели.
Так в первой половине дня 6 ноября была проведена операция по окружению фашистских частей, прорвавшихся в район Гизели. С этого момента противник стал думать не о захвате Орджоникидзе, а о том, как бы побыстрее, что называется, унести ноги.
На дороге, ведущей из Алагира в Орджоникидзе, у северной окраины селения Майрамадаг защитники Суарского ущелья радостно встретили 1-й батальон 10-й гвардейской стрелковой бригады, которым командовал капитан Диордица. Иван Григорьевич явился в Майрамадаг в первых рядах своего батальона и первым ознакомил полковника Ворожищева с обстановкой. А она была довольно сложной. В гизельском мешке находились отборные гитлеровские части, которые всеми силами стремились восстановить положение и пробить себе путь на запад. Чтобы не допустить этого, от гвардейцев полковника Бушева и моряков группы Ворожищева требовались исключительная стойкость и собранность.
Случилось так, что самые ожесточенные бои развернулись на рассвете 7 ноября, в день 25-й годовщины Великой Октябрьской социалистической революции. И наши воины не жалели сил, чтобы ознаменовать этот самый большой праздник разгромом попавшего в ловушку врага.
А гитлеровцы, которым накануне был объявлен приказ фюрера, предостерегавший, что русские в дни своего революционного праздника могут предпринять крупные наступательные операции, решили любой ценой снова переломить ход борьбы в свою пользу. Фашистская авиация нанесла по боевым порядкам 10-й гвардейской бомбовый удар большой силы. Одновременно открыла огонь артиллерия. Не менее получаса длилась обработка позиций бригады Бушева. А как только она окончилась, из Нижней Санибы устремились в атаку 60 вражеских танков и пехота на бронетранспортерах.
Ярким подтверждением этого могут служить, например, действия на высоте 370,3 расчета ПТР, которым командовал сержант Дмитрий Остапенко. В том бою, не утихавшем ни днем, ни ночью, отважный бронебойщик уничтожил тринадцать танков врага и был удостоен звания Героя Советского Союза. Неподалеку сражался брат Героя сержант Иван Остапенко, тоже командир расчета ПТР. Он вывел из строя семь немецких боевых машин, за что был награжден орденом Ленина. Навечно покрыла себя славой 3-я пулеметная рота, которой командовал гвардии лейтенант Гилев. Когда вражеская пехота при поддержке шестнадцати танков двинулась на южные склоны высоты 604,6, рота занимала оборону,А потом был бой пулеметной роты с многократно превосходившим ее по силе врагом. Гвардейцы дрались, не щадя себя. Гранатами и бутылками с горючей смесью они вывели из строя четыре танка. Не один десяток фашистских вояк сложили головы на склонах высоты, прежде чем замолчал последний пулемет роты…
Так было, например, 7 ноября, когда гитлеровцы, пытаясь прорваться на запад, ввели в бой главные силы. Сражение достигло наивысшего накала. И тут раздался звонок командира 10-й гвардейской стрелковой бригады полковника Бушева. Он докладывал, что со своего НП видит на западной окраине Нижней Санибы сосредоточение крупных сил противника, намеревающегося атаковать бригаду. К нам на усиление как раз прибыл 1115 иптап под командованием Героя Советского Союза капитана Д. Л. Маргулиса, Я немедленно послал этот полк в распоряжение Бушева. И уже через полчаса 10-я гвардейская бригада была усилена двадцатью противотанковыми орудиями. В оперативную группу гвардейских минометных частей, которая обеспечивала Северную группу войск, входили тогда 8, 44, 49 и 50-й полки. Но в моем распоряжении находились только два дивизиона (по одному из 49-го и 50-го полков), залпы которых я уже израсходовал. Поэтому, увидев перед собой Дегтярева, готового помочь нам, я попросил немедленно дать залп по западной окраине Нижней Санибы. Через 20 минут из района Архонской донеслись залпы двух полков, после чего западная окраина Нижней Санибы, где отмечалось наибольшее скопление гитлеровцев, покрылась густым слоем разрывов. А вскоре, введя в бой свежие силы, возобновил наступление 10-й гвардейский стрелковый корпус. Овладев восточной окраиной Гизели, он стал теснить противника на запад, туда, где дорогу ему запирала бригада Бушева. Территория, на которой были сосредоточены в районе Гизели отборные войска 1-й немецкой танковой армии, с каждым днем сокращалась, и наша артиллерия простреливала ее насквозь. А потому нетрудно представить, какой урон причинили врагу залпы двух полков гвардейских минометов. Пытаясь с ходу овладеть городом Орджоникидзе и открыть наконец себе дорогу в глубь Кавказа, гитлеровцы, как и в боях под Моздоком, сделали ставку на танки. Но и тут карта их оказалась битой. И прежде всего благодаря нашей артиллерии.
Особенно врезалась в память огневая дуэль на северных склонах Терского хребта, продолжавшаяся около трех часов. Потеряв тогда более 40 боевых машин, начала отходить 3-я танковая дивизия противника. В том бою замечательно проявили себя 98-й гвардейский артиллерийский полк, два дивизиона 62-й морской стрелковой бригады, 47-й истребительно-противотанковый артиллерийский дивизион, 68-й и 09-й тяжелые артиллерийские полки. Артиллеристы дрались с необыкновенным упорством и умением. А потому не просто выделить кого-нибудь из них. И все-таки я назову фамилии командиров дивизионов майора Фролова, капитана Токарева, командиров батарей Темкина, Томилина, Лисицына, Хотулева, Керцмана.
Основной удар принял на себя 98-й гвардейский артиллерийский полк. Его огневые позиции, находившиеся в районе Чеченской Балки, были атакованы сначала самолетами, а затем большой группой танков. Удар авиации стоил нам немалых жертв. Но выбывших из строя командиров орудий и наводчиков заменили их товарищи, в том числе и [149] командиры. Раненый комбатр старший лейтенант Евгений Иосифович Темкин стал к орудию, заменив убитого наводчика. Его пример всколыхнул всех батарейцев. Храбро сражались с врагом командир огневого взвода лейтенант Мухамедшин, командиры орудий сержанты Кручилин и Куркашвили, командир отделения связи сержант Корсаков, разведчики сержант Пузырьков и рядовой Есаянц. О мужество артиллеристов разбились все атаки врага. 2 ноября, когда 13-я танковая дивизия гитлеровцев прорвала оборону 34-й стрелковой бригады и устремилась к Гизели, личный состав 98-го гвардейского артиллерийского полка снова совершил подвиг. Вот что рассказал подполковник Лившиц, вернувшийся, из этого полка после боя. Вслед за 13-й танковой дивизией врага, составляя второй эшелон наступающих, двигалось около 50 боевых машин 23-й танковой дивизии. Поравнявшись с Архонской, танки повернули на север, намереваясь с ходу овладеть этим населенным пунктом. Они развернулись в боевую линию и без подготовки пошли в атаку. Гвардейцы подпустили немецкие машины на прямой выстрел и внезапно открыли по ним огонь. Вражеские танкисты не ожидали такого приема. Они заметались, притормозили, но не ушли: маневрируя по полю, танки более часа вели огонь по нашим батареям. И вот тогда, чтобы быть поближе к орудиям, оставили наблюдательный пункт и прибежали на огневую позицию командир 1-й батареи старший лейтенант Темкин и политрук батареи Детинич. То же самое сделали командиры батарей Томилин, Черный и сам командир полка майор Михаил Архипович Павленко. Фашисты снова пытались атаковать, но безуспешно. Потеряв около десяти танков, они стали обходить огневые позиции артиллеристов справа и напоролись на огонь 2-го дивизиона того же полка, которым командовал капитан Петр Дмитриевич Гончаренко. Двенадцать орудий встретили вражеские танки метким огнем. И когда задымили еще несколько боевых машин, гитлеровцы отвернули в сторону и ушли назад, в Новую Санибу. Бойцы и командиры 2-го дивизиона проявили себя так же мужественно, как и их товарищи из 1-го и 3-го дивизионов. А особенно отличились командир орудия сержант Барним и наводчик Тарлаковский. Огнем из орудия они подбили два вражеских танка и были награждены орденом Красного Знамени.
Отразив атаки врага, пытавшегося овладеть Архонской и выйти в тыл 9-й армии, 98-й гвардейский артиллерийский полк заслужил благодарность и оставил добрую память о себе.
Но не один этот полк закрыл дорогу фашистам на Архонскую. Его удачно поддержали минометчики 52-го дивизиона под командованием капитана Маграна. Сосредоточенным огнем они отсекли немецкую пехоту от танков. Не оплошали и артиллеристы 47-го противотанкового дивизиона капитана Волчанского, хорошо зарекомендовавшие себя еще в сентябре, в боях под Моздоком. 2 ноября они увеличили свой боевой счет еще на два вражеских танка.
Расположив свое орудие в здании школы Майрамадага, Денисюк и его товарищи поначалу неплохо чувствовали себя за каменными стенами. Расчет сумел подбить два танка. Но немцы засекли орудие и открыли по нему шквальный огонь. Замертво упал наводчик Петр Каргин. Однако орудие не замолчало: павшего товарища заменил Виктор Воронов. Когда фашистам удалось поджечь школу, Денисюк вынужден был перетащить орудие в сад соседнего дома. Здесь погиб заряжающий Иван Липчанский. На его место стал Николай Зверховский. Орудие продолжало жить и подбило еще один вражеский танк… В этих боях нашими войсками разгромлены 13 немецкая танковая дивизия, полк «Бранденбург», 45 велобатальон, 7 саперный батальон, 525 дивизион противотанковой обороны, батальон 1 немецкой горнострелковой дивизии и 336 отдельный батальон. Нанесены серьезные потери 23 немецкой танковой дивизии, 2 румынской горнострелковой дивизии и другим частям противника.
Наши войска захватили при этом 140 немецких танков, 7 бронемашин, 70 орудий разных калибров, в том числе 36 дальнобойных, 95 минометов, из них 4 шестиствольных, 84 пулемета, 2350 автомашин, 183 мотоцикла, свыше 1 миллиона патронов, 2 склада боеприпасов, склад продовольствия и другие трофеи. На поле боя немцы оставили свыше 5000 трупов солдат и офицеров. Количество раненых немцев в несколько раз превышает число убитых».
Более десяти дней героически защищали селение Майрамадаг, прикрывавшее вход в Суарское ущелье, моряки 34-й отдельной стрелковой бригады. И в самые напряженные моменты боя на помощь им приходили местные колхозники. Они щедро делились с защитниками родного селения всем, что имели, выносили с поля боя раненых, помогали в доставке боеприпасов, сами становились в боевой строй. В те дни бойцам помогали даже такие престарелые жители Майрамадага, как столетний Тасалтан Базров, восьмидесятилетний Николай Батнев и другие.
Информация предоставлена Александром Бабко
